Официальной статистики, говорящей о том, сколько в нашей стране несправедливо сужденных, естественно, нет. Но некоторое время назад отечественные СМИ пришли к выводу, что в местах лишения свободы РФ около 40% осужденных не совершали приписанных им преступлений. Как такое возможно и почему невинные люди систематически попадают за решетку? Вероятнее всего ответ кроется в нормах раскрываемости и планах, которые должны выполнять наши правоохранители ежемесячно. Еще недавно невыполнение планов раскрываемости грозило следователям весьма ощутимым негативными последствиями: лишением премий и других поощрений, выговорами и даже потерей места работы. Не так давно действующая власть пыталась призвать следователей гнаться не за показателями, а за справедливостью, но изменить систему не удалось. Все потому, что в России ответственность за осуждение заведомо невиновных, представители закона несут такую же, как синоптики за неверный прогноз.
А если уж дело дошло до суда, то надеяться на оправдательный приговор не приходиться вовсе – идти против государственных обвинителей и оправдывать подследственных в нашей стране не в чести. Именно поэтому, полиция стремится как можно скорее передать дело в суд. Но быстро «скинуть» проблемное дело, в котором, к тому же, не хватает доказательств, удается далеко не всегда.
Дело Сергея Мельникова – казалось бы, рядовое для наших правоохранителей дело, в котором не замешаны ни видные чиновники, ни большие деньги, расследовалось больше года. За это время сменилось пять следователей. Ситуация, описанная потерпевшей Солонецкой, однозначна, да и изнасилование может либо быть, либо нет – в чем так долго не могли разобраться блюстители закона остается загадкой. Впрочем, вывод напрашивается сам собой – следствие просто никак не решалось отправить в суд дело с заведомо недоказанным обвинением. Этот факт подтверждается и тем, что при передаче дела в прокуратуру, оно было возвращено на дополнительное расследование – государственные обвинители посчитали, что события недосказаны. В итоге, заместителем руководителя следственного отдела по г. Раменское Алексеем Гребневым дело все же было передано в суд.
При ближайшем рассмотрении в деле можно заметить массу неточностей. Начать следует с того, что изначально потерпевшая обратилась в полицию с заявлением о том, что было совершено одно изнасилование, в результате, за год следственных действий, это преступление выросло в два самостоятельных изнасилования и одни насильственные действия сексуального характера. Складывается полное впечатление, что правоохранители просто постарались высосать максимум из одного заявленного факта.
О нарушениях, с которыми велось расследование, наверное, можно и вовсе не говорить. Защите не выдавались документы, обвинение было построено исключительно на заявлении потерпевшей, а свидетелями по делу выступили сотрудники полиции, принимавшие у девушки заявление. Они априори не могли ничего видеть, и все их показания основаны на том же заявлении. Более того, полицейские впервые были допрошены лишь спустя год, после описанных событий. Когда же, через четыре месяца после первого допроса, на суде им вновь стали задавать вопросы о произошедшем, ответить на них полицейские не смогли, ссылаясь на давность произошедшего. Согласитесь, тоже неоднозначная ситуация – 4 месяца назад свидетели все помнили, а потом, вдруг, резко забыли…
Стоит обратить внимание и на тот факт, что молодого человека обвинили едва ли не в педофилии, осудив его по статье «изнасилование несовершеннолетней». Но девушке на момент указанных событий было 17 лет, а обвиняемому – едва исполнилось 18. То есть, если какие-то действия сексуального характера и имели место быть, то происходили они между ровесниками. Кстати, именно в том, что сам факт совершения полового акта не был доказан ни одной из экспертиз, кроется главная загадка. Потерпевшая заявила, что насиловавший ее молодой человек не использовал презерватив, а биологическая судебная экспертиза и генетическая судебная экспертиза показали, что ни на теле, ни на верхней одежде, ни на нижнем белье ни у девушки ни у молодого человека не было обнаружено никаких биологических следов, произошедших друг от друга. В то время как, если бы действительно имел место половой акт, даже не окончившийся семяизвержением, то на половых органах его участников должны были остаться следы.
Впрочем, заключение экспертиз следствие не смутило, а позже его также проигнорировал суд. Не были приняты во внимание показания свидетелей, противоположенные словам Слонецкой. В частности, в ночь, когда происходили указанные события, охранник и продавец продуктового магазина, где молодые люди покупали спиртное, дважды видел подсудимого и потерпевшую первый раз когда они покупали пиво, второй раз около двух часов ночи (по версии следствия якобы имевшее место изнасилование происходило именно в это время) на освещенной улице рядом с магазином. При этом, на улице было тихо и между молодыми людьми царила дружелюбная атмосфера. Оба раза молодые люди спокойно беседовали, девушка выглядела нормально, не кричала, на помощь не звала.
Да и личность потерпевшей вызывает сомнения: Слонецкая состояла на учете в комиссии по делам несовершеннолетних, привлекалась к административной ответственности за распитие алкоголя, а общающиеся с ней люди характеризуют ее как необязательную, лживую и не делающую для себя выводов из ранее совершенных поступков девушку. Более того, в поселке, где она живет, о Слонецкой говорят как о девушке легкого поведения. Свидетели по делу отмечали, что ранее она состояла в отношениях с Мельниковым, у них была интимная связь, и предположили, что подача заявления в правоохранительные органы была попыткой вернуть молодого человека или отмстить ему. Однако. Следствие эту версию даже не рассматривало и, несмотря на все перечисленные негативные характеристики, безоговорочно поверило ее показаниям, даже не смотря на тот факт, что они противоречат показаниям свидетелей и объективным доказательствам — заключением экспертов, имеющимся в деле.
Например, девушка заявила, что после того, как она подверглась первому изнасилованию, она сама добровольно вернулась на место происшествия к молодым людям. Это не укладывается ни в какие законы логики – разве жертва добровольно вернется к мужчинам, только что изнасиловавшим ее? Уверенны, что нет. Тем не менее, Слонецкая заявила, что она пришла на место, так как ждала извинений. Согласитесь, звучит еще более глупо! Логично предположить, что извинений девушка ждала не за изнасилование, а за какую-то обиду… Правда, позже, потерпевшая, видимо осознав нелогичность собственных показаний, все же изменила их, сообщив, что боялась за бабушку, в адрес которой от обвиняемого, якобы, поступали угрозы… Заметим, что в это время бабушка находилась у себя дома, «за семью замками», и молодой человек не мог причинить ей никакого вреда. Позже, кстати, именно из-за угроз, которые как выяснилось никто не слышал, Мельникова на время проведения расследования посадили в СИЗО.
Суд благополучно проигнорировал все указанные выше нестыковки и зафиксированный в свидетельских показаниях факт вымогательства денег потерпевшей и ее отцом у родителей Мельникова. За то, чтобы не писать заявление, они просили 300 000 рублей, но позже передумали, заявив, что намерены «добиться справедливости».
Но о какой справедливости может идти речь, когда обвинения строятся на заведомо ложных фактах, свидетельские показания, не вписывающиеся в общую канву, просто не принимаются во внимание, а результаты экспертиз игнорируются? И следствие и суд полностью доверяют показаниям потерпевшей и никакие иные доказательства, собранные за период следствия, принимать во внимание не хотят. Похоже, что в данном случае следователи все же пошли по пути: возбудили дело – повысили отчетность по раскрытию дел определенной категории. Но жизнь молодого парня – не слишком ли высокая цена за хорошие рабочие показатели?