Россия в тумане

Вчера я-таки опоздал на поезд, так что добирался до Москвы на перекладных. По дымным проселкам и трассам… Зрелище, доложу я вам, местами просто инфернальное. Белесый дым — везде, от него даже глаза периодически начинают слезиться. Я всё думал, что мне напоминают пейзажи за окнами? Потом осенило: да это же киношная «чернуха» 90-х! Наши режиссеры обожали ведь «подпустить дымку», чтоб картинка была поунылей и поразмытей…

Правда, у них дым вроде бы должен был изображать туман. А тут — нет, просто натуральный продукт горения. И куда ни глянь — сплошной Сокуров, стошнит смотреть. Я бы такое «кино», конечно, выключил бы через 5 минут.

Но тут — как на каком-нибудь пресс-просмотре арт-хауса: уйти некуда, все едешь и едешь, и все время одно и то же, одно и то же…

Нижний Новгород, конечно, произвел неизгладимое впечатление. Огромный даже по европейским меркам город затянут дымом, дым повсюду — и ничего нельзя сделать. Нет спасения! Спасти может только дождь, точнее ливень — но как раз его не предвидится. На самом деле, стоит только подумать, что спасения НЕТ, что от дыма никуда не денешься, потому что это теперь такая АТМОСФЕРА — и где-то в глубине подсознания возникают темные волны паники. Безотчетной, нутряной; такая, видимо, пямять предков перед неодолимой мощью стихий. Вдруг хочется то ли бежать куда глаза глядят, то ли орать безостановочно.

Это, конечно, мимолетно, я в себе такие приступы легко давил. Как и окружающие. Вообще, наши люди, как обычно, в действительно тяжелое время ведут себя образцово. Поглядишь вокруг — такое ощущение, что оказался среди жителей какой-нибудь Огненной Земли, которые среди дыма родились и воспринимают его как естественную среду обитания. Все-таки наш народ очень терпелив и неприхотлив — это я замечаю и в себе.

Я, правда, рванул из Нижнего, сочтя, что не в силах еще 5 часов дожидаться в этом дымном царстве следующего поезда — хотелось скорее глотнуть чего-то типа воздуха.

За все время увидел единственную (!) женщину, которая прижимала ко рту что-то типа платка или марли. Вот у нее, трясущейся в сельском пазике, вид был по-настоящему испуганный и даже отчаявшийся. Она постоянно металась взглядом, переводя его то на белесый туман за окном, то на спокойные лица других пассажиров, словно ища ответа на вопрос — что же это такое и когда же это кончится?

Люди, что характерно, ехали «на дачу» в свои потонувшие в сизой дымке домики, расположенные, как водится у нас, по низинам. В чем прелесть такой «дачи» — я, если честно, понимаю не вполне.

Впрочем, самый сюр был уже на отрезке трассы на подходе к Москве. В ближнем Подмосковье дыма почти нет — а вот дальше, уже начиная от Петушков, такое… Тем не менее непрерывный поток машин тянулся из Москвы туда, на те самые «дачи». В полночь, в 2 ч ночи — поток навстречу такой же плотный, с периодически возникающими пробками километров на пять. Люди упорно двигались к заветной цели.

«Сколько их? Куда их гонят?» Не дает ответа. Зачем москвичи сплошным потоком шли и шли из относительно бездымной Москвы в свои затянутые дымом виллы, усадьбы и дачи — мне понять не дано. Больше всего это похоже на нерест горбуши. Генетическая команда сработала, день (пятница) пришел — всё. Народ двинулся, невзирая ни на что.

Страннее всего, что за всю поездку открытого огня я так ни разу и не увидел. Дым — есть, огня — нет. Говорят, он бушует где-то на глубине. И залить его, во-первых, нельзя, а во-вторых — нечем.