О компетенции Медведева как юриста

Удивительное дело, президент, юрист по образованию, бывший преподаватель юриспруденции, вдруг узнал о количестве оправдательных приговоров… и не поверил в это. Вообще именно эта статистика — мой любимый способ раскрыть человеку глаза на существующую репрессивную систему в России. Будет это россиянин или иностранец, неважно.

Д.МЕДВЕДЕВ: Я, честно говоря, единственное не понял из Вашего выступления, то ли ослышался, то ли Вы так сказали: сколько, Вы сказали, у нас оправдательных приговоров?

М.ПОЛЯКОВА: 0,8 процента.

Д.МЕДВЕДЕВ: Я думаю, что это неточная цифра. Я, конечно, проверю, просто мне самому как юристу это любопытно. Я позвоню Председателю Верховного Суда.

М.ПОЛЯКОВА: По данным судебного департамента.

Д.МЕДВЕДЕВ: У нас их, наверное, немного, но другие цифры назывались, не 0,8 процента. Я проверю просто, мне самому стало интересно. Потому что это на самом деле очень важный индикатор отношения самих судей к своим обязанностям… Но эта цифра, мне кажется, неточная. Я обязательно проверю, потом Вам расскажу о том, что мне удалось найти. Kremlin.ru.

Задавая вопрос «Как вы думаете, как часто суды в России выносят оправдательные приговоры» люди в подавляющем своем большинстве отвечают, что 50%.

Это своеобразный психологический тест. Все говорят 50%, т.к. считают, что так они ближе всего будут к правильному варианту, ведь вариантов ответа всего два, и с задачей пор «орел или решко» такой ответ подходит. Все понимают, что есть отклонение в какую-то сторону, но не представляют себе в какую, и уж тем более не представляют масштабы. Когда же я отвечаю, что виновными признаются свыше 99%, то люди сначала испытывают легкий шок, после чего отказываются в это верить, считая, что этого просто не может быть.

После этого стандартного начала все точно также стандартно начинают с искренним подозрением расспрашивать о том, откуда эти данные. Ответ о том, что это официальная статистика судебного департамента, публикуемая в открытом виде, не принимается, люди в это не верят и всё тут. Причем неважно, будет это коллега по работе или пожилая американка в ресторане на Лазурном берегу — все ведут себя одинаково, потому что признавать такое страшно. Любому дураку понятно, что если свыше 99% признаются виновным, то суд можно вообще упразднить, мало что изменится. Куда эффективнее и дешевле будет схема вида «обвинение->приговор».

Это похоже на реакцию человека на смертельную болезнь, каждый проходит через следующие стадии:

1. Отрицание и изоляция

2. Гнев

3. Торговля

4. Депрессия

5. Смирение

Здесь всё также начинается с отрицания. Люди выдвигают самые безумные предположения, например, что такая статистика публикуется исключительно для устрашения или же, что вся эта статистика — чушь.

Те люди, которые пережили первые этапы этой социальной болезни, приходят к пониманию необходимости «торговли». Здесь всё просто: если вас обвиняют в уголовном преступлении, то вы либо откупаетесь и следователи прекращают дело, либо вы садитесь в тюрьму. Других вариантов нет. Если же этап лечения путем торговли провалился, а для почти миллиона человек ежегодно он проваливается, то дальше путь понятен.

Удивительно, конечно, что Медведев у нас находится на первой стадии. Он не верит (если, конечно, считать его слова искренними). Тем более удивительно, что эта статистика почти неизменна несколько последних десятилетий. Когда Медведев учился, когда он преподавал и когда работал в правительства — всё это время статистика не менялась. Как можно было пройти мимо такой простой вещи? Правоохранительные органы, как были репрессивной системой, так ею и остались. Это должен понимать любой, более или мене грамотный, студент юрфака, тем более, в СПбГУ. Но вот преподаватели юрфаков, как выяснилось, этого не понимают. Чудеса.

Тем более чудеса, что все всё прекрасно понимают, включая студентов-троечников Сегодня, готовясь стать юристами, студенты осознанно выбирают путь коррупции, блата и преступности. Помню, как я общался со второкурсницей, которая уже к тому моменту точно определилась, что пойдет работать в прокуратуру. Она отлично знала, что зарплаты там небольшие, но она также отлично знала множество способов, как там можно заработать, о чем с удовольствием делилась. Рассказывала о том, как можно перепродать изъятые наркотики и почему за это ничего не будет, как зарабатывать на преступниках, фабриковать дела и показания, и всё остальное прочее. Это был реально осознанный выбор — пойти совершать преступления в прокуратуру.

Есть знакомая и с другой стороны баррикад — будущая судья. Жена одного моего бывшего коллеги. Пока что работает помощницей и ждет не дождется, когда же сама станет судьей. Цели тут не в вершении правосудия, как вы уже догадались, речь только о деньгах. О том, что взятка — это преступление не идет и речи, тем более, тут дело касается арбитражных судов. Всё решается исключительно простым способом: побеждает тот, кто больше заплатит. Спокойно к такой перспективе относится и муж, ведь жена отлично зарабатывает и, вероятно, скоро будет получать больше него (т.е. больше хорошего программиста). Какие уж тут моральные принципы? Для них жизнь идет в гору, а страна катиться в… понятно куда.

И будет еще очень долго туда катиться, пока мы не пройдем хотя бы первый этап этой болезни — отрицание. Если бы мы видели президента, который гнево кричит на подчиненных, упрекая в судебном произволе и апеллируя при этом к судебной статистике, то уже был бы прогресс. Это был бы второй этап. Но Медведеву до этого еще далеко. Пока что он на этапе отрицания/изоляции, ведь легче делать вид, что болезни нет, а от неудобных вопросов спрятаться подальше.

Как я уже писал, Медведев пока что считает, что у нас слишком много оправдывают (это было еще до того, как его ткнули носом в 0.8%), поэтому он еще сильнее урезал права присяжных (у которых в России оправдательные приговоры держатся на мировом уровне в районе 15%).