Сразу по окончании Россией боевых действий в Сирии и началом вывода войск, Алжир, Индонезия, Вьетнам, Пакистан, Ирак, Иран и Саудовская Аравия изъявили желание приобрести успешно зарекомендовавшие себя российские самолеты.
В некоторых контрактах, вместе с самолетами покупается и другая военная техника, комплексы ПВО и танки.
Потенциальная суммарная прибыль от заказов в ближайшие годы может составлять 6-7 млрд долларов, что значительно выше затрат на сами военные действия в Сирии, рассчитали преисполненные оптимизма аналитики.
Разобраться, появилась ли у нашей экономики новая надежда, в связи с обострившимся интересом к Российскому оружию, нам поможет политический деятель, бывший депутат Госдумы, Виктор Алкснис:
«InterRight»: – Сможет ли военно-промышленный комплекс стать локомотивом, который вытащит экономику из кризиса?
– Я не очень уверен, что ВПК способен на это. Потому что и до этого единственной технически сложной продукцией нашей промышленности, которая пользовалась более-менее спросом на мировом рынке – это была наша военная техника, которую мы выставляли на продажу. Мы и так вторые в мире по экспорту военной техники.
Поэтому, я не думаю, что произойдут какие-то коренные изменения, и военные заказы станут прям «локомотивом» для всей экономики. Да, Сирия сделала рекламу определенного образца нашего вооружения. Но вряд ли это производство что-то кардинально изменит.
«InterRight»: – Какие основные проблемы есть у ВПК?
Основные проблемы как у всей нашей экономики. Подавляющая часть нашей техники спроектирована еще на основе советских разработок. Да, там есть определенная современная начинка, но проблема в том, что 80% электроники, что у нас применяется в военной технике – это импортная электроника.
А это значит, что мы очень зависим от этого, и, к сожалению, невзирая на все громкие заявления по импортозамещению, буквально на прошлой неделе наше правительство признало провал программы импортозамещения в области радиоэлектроники в нашей стране.
В том-то и проблема у нас, я даже в госдуме неоднократно поднимал вопрос о том, что на «булаву», новейшие наши ракеты ставятся микросхемы, разрабатываемые на акционерном обществе «Альфа» в Риге. А Латвия – член НАТО. Как это можно было дойти до жизни такой, что страна НАТО поставляет микросхемы в наши ракеты, самые новейшие?! Обеспечить стопроцентный контроль микросхем на предмет «аппаратных закладок» практически невозможно.
Не только проблемы производства оказываются трудностями в торговле военной техникой. Известный российский публицист, политический эксперт Константин Крылов считает, что большая часть проблемы заключается в порядке оплаты таких контрактов.
«InterRight»: – Укрепляет ли торговля оружием международные позиции РФ?
– Российская техника, вообще говоря, всегда была популярна. Однако, все разговоры о том, что наш ВПК может быть локомотивом развития – увы, натыкаются на один очень неприятный момент: платят ли наши заказчики за нашу военную технику?
Откровенно говоря, поставки оружия – вопрос политический, и Россия неоднократно списывала именно оружейные долги, при чем, очень большие. В этом отношении можно сказать, что наша военная техника еще популярна тем, что она очень часто ничего не стоит ее потребителям.
Следующий момент – вся эта сфера очень непрозрачна. В настоящий момент совершенно непонятно, сколько зарабатывает ВПК, и куда идут эти деньги. Есть впечатление, что наши дорогие контрагенты далеко не всегда расплачиваются за поставки нашего оружия. А если расплачиваются, то возможно какими-то политическими услугами, а не деньгами.
Безусловно, наш ВПК – это одна из тех немногих вещей, которыми в России можно гордиться в плане производства. Но на счет получения денег – все гораздо сложнее. В этом отношении, вопрос стоит в том, не как мы можем продать, если под «продать» подразумевается подарить военную технику кому-то. Вопрос в том, удастся ли получить за нее за нее реальные деньги.
«InterRight»: – Каковы внешнеполитические последствия операции РФ в Сирии?
– До сих пор так никто и не объяснил дорогим россиянам, в том числе извне, каковы были вообще задачи России в Сирии. Потому что сейчас уже ясно, они состояли не в том, чтобы противостоять ИГИЛ*. Поскольку Россия начала вывод своих войск задолго до даже предполагаемой победы над этим «супермонстром».
Кроме того, наши дорогие западные партнеры регулярно говорят о том, что Россия сражается не с ИГИЛ, а с кем-то еще. Так вот, поскольку все это достаточно непонятно. Российскому населению совершенно не объяснили и не собираются объяснять, зачем Россия находилась в Сирии и что она получила от этого, трудно сказать о последствиях.
Одно последствие мы уже видим: Российская операция в Сирии серьезно разозлила и так злой на нас запад, с одной стороны. И, с другой стороны, нашему населению чего-то не договаривают. Впрочем, поскольку деньги все равно государственные, если бы они были потрачены не на Сирию, то они были потрачены, например, на украшения города Грозного. Или на что-нибудь тому подобное.
В общем, не стоит и переживать. Тот факт, что из Сирии не потек поток русских гробов – это уже замечательно. Из Сирии не получилось второго Афганистана, это очень хорошо. Возможно, когда-нибудь мы узнаем, зачем все это было нужно, и что там происходило на самом деле.
* «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ) решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 года было признано террористической организацией, ее деятельность на территории России запрещена.