Поначалу было страшно даже слышать об этом. В моем воображении рисовались какие-то образы, но даже они чаще напоминали бакинских и ереванских «красавиц», с невинными юношескими усиками на широких смуглых лицах. Никак не мог я представить себе, как выглядит эта женщина с бородой? Но ведь, наткнешься же, на фото или бросишь ненароком взгляд на навязчивый экран телевизора, и действительно. Вот она! Он? Нет, оно! Кончита Вурст, называемый в других источниках австрийцем Томасом Нойвиртом.
Первая реакция: «Чур, меня!» Потом другой раз, третий… Кого-то напоминает?Далее, а ничего. Я даже видел такие же ориентированные на благообразностьлица. У кого? Вспомнил. Вот только, сказать или нет? Сказав, могу накликать насебя шквал гнева целой армии священнослужителей. А носить «в себе», тяжело.Могу заболеть. Поэтому, скажу. Такие же, что у некоторых имамов в Ингушетии.То есть, тех, кого муфтият республики порой назначает на эти религиозные должности.
Между прочим, скажу, что в лице «бородатой женщины» намного больше открытости,чем в ухоженных, лоснящихся, но не всегда искренних лицах ингушскихбогословов. Это весьма прискорбно признавать, но если мы представляемся людьмиверующими, то соответственно мы должны быть правдивы. Существо, котороепризнали победителем конкурса, ничуть не стесняясь своего неординарного видавышло на публику и теперь купается в овациях (внутренне подобных себе)существ, которые, как уже оказалось, составляют немалую часть населенияпланеты.
Так какая разница, или что общего между «бородатой примой» и ингушскимибогословами? Может сходство в том, что первая приготовила свое лицо, чтобыпоказать его несоответствие со своим внутренним миром? А вторые, демонстрируютнам свои благообразные лица, чтобы скрыть свои внутренние латентные пожеланияи страсти?
Чтобы задуматься над этим вопросом, надо быть в курсе одной нелицеприятнойистории с участием одного проповедника, так называемого, имама, большого икомпактно населенного ингушами села Нижние Ачалуки. Сами жители называют своесело Даби-Юрт. Видимо, не хотят быть «нижними» ни в каком смысле слова. С ихнежеланием слыть «нижними», усердно борются некоторые общественно религиозныедеятели, как наш «герой». А разве можно предположить другое, если человекназывающийся имамом несколько раз попадался на патологических пристрастиях кслабому полу.
Некоторые скажут, «мужик». Можно согласиться, но лишь с теми, кто не имеетпредставления об особенностях межличностных отношений на Кавказе, в частностив Ингушетии. А наш «герой», в противоречие общественному укладу, похоже,больше был мужиком, чем имамом. В исламском понятии «имам» – фигура значимая.Имам это значит – «стоящий впереди», во главе. Значит, руководящий людьми. Аачалукский тип, как оказалось, не мог руководить даже собственнымипристрастиями. Уж очень оказался слаб к противоположному полу, особеннонесовершеннолетнему, в чем, собственно, и был неоднократно замечен.Однако, строгое пуританское общество, а в особенности республиканский муфтият,плотным кольцом купировали какое-либо упоминание о нездоровых похожденияхсвоего коллеги. Но, возмущенная общественность села Даби-Юрт не смирилась стакой солидарностью богословов и большинстве своем люди отказались приходитьна обязательную пятничную молитву в соборную мечеть, тем самым выражаянародный импичмент священнослужителю мечети. Просто выбрали другой, болеескромный объект для проведения еженедельных молитв.
Что в таком случае должен сделать то же муфтият? Если возникли проблемы,собраться, выяснить причину, наказать виновных, как того и требует шариат.Или, на худой конец, Уголовный кодекс Российской Федерации. Но ингушскиймуфтият – структура особая. Недаром в народе его уже прозвали «туфтиятом». Аглавный виновник возникновения этого народного клейма – есть сам главамуфтията. Выглядит хорошо, дородно. Шея, с трудом умещается в объятияшироченного воротника традиционного кителя. Глаза с сытым блеском. Крутойавтомобиль под пятой точкой, бизнес по всей республике, аптечная торговля,мебель и т.д. Ну как не охренеть от такой жизни? Вот он и…
Более того, обнаглел до такой степени, что начал давить разными способами нажителей села, склоняя их забыть обиды и идти становиться на общую молитву за«устраивающим муфтият имамом». Народ же, в большинстве своем, усердно нежелает обращаться с мольбами ко Всевышнему, становясь на общую молитву зачеловеком, которого они считают недостойным права быть их лидером. Они, каксъерничал один присутствующий, даже в рай откажутся идти за ним, так каксовершенно уверены в своей правоте. Более того, их уверенность не встречает напути каких-либо препятствий, в виде опровергающих их предположения доводов.Кроме настоятельных и даже хамоватых требований муфтия республики. А это,согласитесь, только подтверждает обоснованность не желающих становиться наобщую молитву за нравственно нечистым имамом.
Один мой московский знакомый, весьма неглупый человек (хотя и неверующий, таккак, насмотревшись на проделки некоторых облачившихся в рясу «праведников»решил повременить с приобщением к вечному), комментируя ачалукскую ситуациюсказал: «Странно, что ваши высшие богословы не слышат глас народа, ведь чтопроще, когда можно заменить того, который не устраивает большинство? О какомшариате они могут еще говорить, когда даже сомнения одного должны найтисоответствующую реакцию и объяснения со стороны призванных? А тут, чуть ли неполсела в отказе, а их просто хотят принудить».
Блин, вот и думаешь, ведь могла же (мог же, могло же) Кончита Вурст побритьсякак следует, и выйти на сцену Евровидения? Могла (мог, могло). Но, в этомслучае она (он, оно) вряд ли стала бы (стал бы, стало бы) столь популярной. ИКончита решает не таить того, что есть. Браво! Хотя, лично мое мнение: «Тьфуна это существо!».
А «браво» потому, что не стала (не стал, не стало) лицемерить, а открытоизлила (излил, излило), все открытое и скрытое. Кто-то аплодирует, кто-топлюется. Равнодушных нет. Потому что нет обманутых. В отличие от проповедниковс благообразными и холеными личиками, под которыми порой скрывается гнуснаянечисть. «Да упаси нас, Господи, от лукавого…»