«За компанию» или «под кампанию»

А законопроекты, направленные на ужесточение борьбы с педофилией (или близкими явлениями, вроде детской порнографии) годами «мариновались», или выхолащивались до неузнаваемости. В конце концов, уже чуть ли не вся страна стала открыто говорить, что «наверху», т. е. в правительстве, Госдуме и Совете Федерации действует могущественное педофильское лобби, препятствующее борьбе с подобного рода явлениями.

Такие подозрения и впрямь кажутся весомыми – но остаются всеж таки только подозрениями, а их, как говорится, к делу не подошьешь. Действительно сам акт педофилии, как правило, явление весьма интимное, чаще всего в нем участвуют лишь сам преступник-педофил и его несовершеннолетняя жертва, и доказательств преступных действий, как правило, минимум. В основном показания жертвы, ребенка – и тогда и подозреваемый, и его защитники будут без стеснения говорить, что ребенок все напутал, что он поддался внушениям других взрослых, что сочинил все, наконец…

Впрочем, по тем же причинам, коли уж такое обвинение все же выдвинуто, его также весьма сложно опровергнуть. Строго говоря, только немедленное проведение медицинских экспертиз может дать более-менее твердые доказательства факта свершения гнусного преступления – или напротив, факта злостного навета… Но часто ли мы видим подобную оперативность со стороны наших правоохранительных органов?

И все таки, в последние годы, когда общественное возмущение деятельностью педофилов стало проявляться все громче (дело в нескольких случаях едва не дошло до народного самосуда, когда педофилов вынужден был спасать ОМОН), борьба с этим явлением была наконец развернута и на государственном уровне. Однако стало получаться почти по известному изречению В. С. Черномырдина- « хотели как лучше, а получилось как всегда». Потому что эта борьба с педофилами быстро приобрела характер кампании, которой тут же решили воспользоваться некоторые наши сограждане, чтобы решить какие-то свои имущественные, служебные, личные конфликты, подведя «под кампанию» своих оппонентов. На слуху подобные истории с пианистом Анатолием Рябовым, чиновником Владимиром Макаровым, экс-сенатором Борисом Шпигелем. Правда, надо отметить, что все они были массово поддержаны правозащитниками, которые активно доказывали их непричастность к педофилии.

Но ведь у нас в стране живут и еще десятки миллионов простых людей, у каждого из которых могут возникнуть обстоятельства, из-за которых их компаньон, сосед или даже близкий родственник предпочел бы их отправить за решетку. Причем, преступление особо тяжкое – значит на свободе, даже несмотря на недостаточность ( или расплывчатость) улик, явно оставлять не рискнут – а до суда в СИЗО у нас можно, как показывает практика, держать человека годами.Особенно если за него некому заступиться…

Вот такая типичная история происходит сейчас в Подмосковье – о ней уже сообщали в различных СМИ, и особенно много – в блогосфере.

17 сентября 2012 года следователем по особо важным делам СО пог. Домодедово ГСУ СК РФ по Московской области старшим лейтенантом юстиции Даниилом Хаустовым был взят под стражу гражданин Александр Ли. Обвинение – педофилия(точнее ч.4 ст. 132 УК РФ). В развратных действиях в отношении своей девятилетней племянницы Марии Александр Ли был обвинен отцом девочки, Игорем Кругловым.

Далее необходимы некоторые пояснения. Еще в 2002 году пенсионер из Ташкента Арчил Вахтангишвили с супругой перебрался из Узбекистана в Домодедовский район, где и купил деревенский дом за счет проданных в Ташкенте квартир – своей и старшей дочери, Яны. С ними поселилась и Яна с двумя дочерями и мужем, Игорем Кругловым, позже приехала и другая дочь – Инга. В 2007 году приехал и знакомый семейства Вахтангишвили по Ташкенту Александр Ли, и вскоре вступил в брак с Ингой ( они были знакомы еще с 90-х годов, Инга какое-то время занималась в секции уАлександра, тренера по айкидо). Позже у них родилась дочь Александра. Игорь же развелся с Яной и поселился отдельно от прежней семьи, в Домодедово, но сохранил с бывшей родней хорошие отношения. И по выходным обычно встречался с дочерями.

14 сентября 2013 года он, как обычно, встречался со своей младшей дочерью Марией, и от нее узнал, что «дядя Саша» заставляет ее делать «плохие вещи». Разъяренный, он позвонил Вахтангишвили и сообщил семье о сказанном. После чего он обратился в полицию.

Дальше стороны конфликта приводят взаимно противоположные версии и обвинения, в которых и впрямь непросто разобраться. Сторона защиты утверждает, что деньги на строительство нового дома – это кредиты, которые брал на свое имя Александр. Весной 2012 он сообщил супруге Инге, что намерен развестись с ней – и соответственно, вставал вопрос о разделе имущества.

Кроме того, сообщив о разводе, Александр заявил, что будет добиваться, чтобы и их общая дочь после развода осталась у него. Как считает защита, чтобы решить в свою пользу, как имущественную проблему, так и вопрос с дочерью, уже бывшие родственники и затеяли дело о якобы «развратных» действиях Александра в отношении племянницы. У этой версии есть существенные аргументы.

Однозначный ответ могла бы дать медицинская экспертиза девочки, проведенная сразу же после возбуждения уголовного дела. Но она проведена не была. И вообще, упомянутый следователь Хаустов вообще ЧЕТЫРЕ месяца после задержания А. Ли никаких следственных действий не проводил … Правоохранители теперь только оправдываются – мол, Хаустов развалил не одно уголовное дело, и из следственных органов давно уволен, но это оправдание весьма слабое.

Необходимо отметить, что имущественную версию конфликта родственники девочки отрицают полностью. По словам экс-супруги Инги Вахтангишвили большая часть кредитов была оформлена именно на ее имя. Кроме того, она напоминает, что собственником дома по закону является ее мать, и их развод с Александром вряд ли бы мог как-то привести к разделу дома. И который, каков бы не был итог суда над Александром Ли в принципе ни на какое имущество или деньги претендовать не может.Сама история с высказанными якобы Александром планами развода, по словам Инги, просто выдумана его защитой.

Кстати, ни сама Инга, и никто из ее родителей не высказали удивление исключительно положительными характеристиками Александра, идущими со всех сторон. Да, признают они, он всем нравился, все находились под некоей «магией обаяния» с его стороны.

— Я скорее была готова поверить, что девочка сочиняет, чем, что Саша мог сделать такое. Даже после его ареста мне потребовалось больше полутора месяцев, чтобы собраться с силами, и только по совету священника, идти подавать на развод – утверждает Инга Вахтангишвили.

Да, однако опубликована фигурирующая в следственном деле записка на имя Александра Ли. Там прямым текстом говорится: «…Вчера, т. е. 25.03.13 звонил Алексей, сообщил пожелание Инги. Она желает, чтобы ты отказался от всего, даже от дочери, тогда она будет сотрудничать в твою пользу. Мы хотим, чтобы ты исполнил ее желание ради свободы…»

Инга самого факта такого разговора не отрицает, но говорит, что он был совершенно неверно перетолкован. Просто она, чтобы избежать давления родственников бывшего мужа на себя, свою семью, а особенно на дочку и племянниц, пообещала «сотрудничать» в пользу Александра. Тем не менее, явившись на встречу со следователем через день после разговора, она подтвердила все свои прежние показания. О сути этих показаний, к сожалению, говорить нет возможности — это уже будет трактоваться как нарушение тайны следствия, угроза возможного давления на суд, и т.д.

Не случайно ведущий следствие (уже четвертый по счету следователь) ныне исполняющий обязанности начальника следственного отдела по Домодедово ГСУ СК РФ Вадим Рознатовский, то в обтекаемой форме уклонялся от каких либо комментариев, а потом, вообще ушел от любых контактов.

Только его пресс-служба заявила, что никаких комментариев до начала суда не будет. Причем когда может начаться суд – тоже непонятно, хотя человек, обвиняемый в столь тяжком преступлении уже одиннадцатый месяцтомитсяв СИЗО. Последнее – вовсе не к тому, чтобы требовать его немедленного освобождения: если он виновен, пусть ответит по закону. Ну, а если нет – то кто ответит за долгие месяцы его заточения? Причем по такой, мягко говоря, неуважаемой даже уголовниками, статье?

Но, чтобы дело дошло до суда, требуется хотя бы завершить следствие, составить обвинительное заключение. А пока, похоже, имеются только одни слова против других слов, экспертизы «вероятностного характера» против других подобных экспертиз, а также многочисленные гипотезы, если не сказать – домыслы. Так чтоэтот рассказ – не столько в защиту или осуждение конкретного подозреваемого, а об общем несовершенстве нашей правоохранительной и судебной системы. Жертвой, которой может стать, при том или ином стечении обстоятельств, пожалуй, любой из нас.