В наше просвещенное время любой следователь просто обязан быть гуманистом. Глава СКП исключения не представляет. А потому, его интервью «Российской газете», совпавшее с трезлетием СКП, обильно сдобрено цитатами из классиков русской литературы, французских философов и наследия отечественной либеральной адвокатуры времен «проклятого царизма». Правда, тщательно подобранные высказывания мыслителей прошлого выглядят в тексте интервью чужеродными кусками. Профессиональному юристу, главе могущественного комитета, более пристало читать и цитировать специальную литературу. Может быть, в этом случае, разрыв между внешним гуманизмом и внутренним содержанием его интервью был бы не так заметен.
Действительно, юбилейное интервью получилось, мягко говоря, противоречивым. Больше всего нестыковок было там, где Александр Бастрыкин рассуждал о громким «деле Сторчака». Суть его, похоже, знает сегодня каждый подписчик любой крупной российской газеты. В свое время Россия и Алжир заключили договор о погашении долга. Денег у африканской страны не было, но имелись товары. В соответствии с соглашением выделялись квоты на поставки текстиля, фруктов и другой товарной номенклатуры, которые должны реализовывать российские бизнесмены.
Государство брало на себя гарантии, а предприниматели вносили деньги. Компания «Содэксим» через партнера внесла 24 миллиона долларов. Сразу после этого Алжир свои обязательства выполнять перестал. Долг оказался замороженным до 2006 года, когда было подписано международное соглашение, по которому Россия брала на себя обязательство урегулировать вопросы со своими бизнесменами, которые потеряли деньги. Фирма «Содэксим», соответственно, обращается за потерянными деньгами в Минфин. Начинаются долгие переговоры. Заместитель министра Сергей Сторчак, как потом вспоминали его коллеги, бился за каждый доллар: к 24 миллионам долларов долга прибавились проценты, подсчет которых можно было вести по различным системам. Но, стоило только переговорщикам заключить соглашение о порядке погашения долга, как они оказались за решеткой.
Следствие по этому делу ведется около трех лет, причем формулировка обвинения менялась трижды. Вначале следователи СКП решили, что государство не должно было возвращать деньги, выплаченные в счет «алжирского долга». Потом борцы с преступностью сошлись во мнении, что деньги фирмой не вносились, а потому долга не существует. В последнем варианте обвинения следствие согласилось с тем, что государство деньги получило, должно их возвращать, но не компании «Содэксим», которая, говоря языком гражданского законодательства, якобы представляла собой «ненадлежащего истца».
Зато арбитражный суд решил иначе. В конце мая 2010 года компанией «Содэксим» подан иск к Минфину России. Суд, приняв иск к производству, тем самым признал компанию «Содэксим» надлежащим истцом, то есть лицом, обладающим правом заявить свои требования к Минфину. Это решение вступило в законную силу. А значит, в силу вступает норма так называемой преюдиции. Решение Арбитража, обязательное для органов следствия, в силу статьи 90 Уголовно-процессуального кодекса РФ, поставило под сомнение законность и обоснованность предъявленного СКП обвинения. Дело надо прекращать, публично и официально извинившись перед бывшими обвиняемыми. Похоже, что именно это обстоятельство и вызвало гнев председателя Следственного комитета при прокуратуре, заставив его в юбилейном интервью изложить свой взгляд на ситуацию. Шаг, при всем уважении к ораторскому таланту Александра Бастрыкина, более чем сомнительный.
Как заметил по этому поводу известный адвокат Генри Резник, выступив в эфире радиостанции «Эхо Москвы», «…если я был бы на месте Бастрыкина, то просто промолчал бы об этом деле. Это одно из самых явных позорищ нашей прокуратуры».
Действительно, подробный анализ высказываний главы СКП заставляет усомниться не только в его профессионализме, но и в моральных качествах. Прежде всего, обращает на себя внимание уверенность председателя Следственного комитета при прокуратуре в том, что арбитражный процесс был начат стороной защиты с целью воспрепятствовать передаче уголовного дела в суд. Но уголовное «дело Сторчака», как известно, было возбуждено в отношении физических лиц. А в арбитражный суд обратилась компания, то есть, лицо юридическое. Сторона защиты в уголовном деле представлена адвокатами, не имеющими отношения к фирме «Содэксим». Да и никогда национальная правовая система не ставила перед арбитражным процессом задачу воспрепятствовать уголовному правосудию. Конечно, далекий от юриспруденции обыватель может заблуждаться, противопоставляя уголовный и гражданский суды. Но профессионал в чине генерала делать это не вправе.
Также не имеет ничего общего с профессионализмом патологическая убежденность самого главы СКП и его подчиненных в существовании у этого ведомства полномочий разрешить вопрос о наличии или отсутствии имущественного права компании «Содэксим». В соответствии с принципом правовой предметной специализации, защита нарушенных или оспариваемых гражданских прав осуществляется судом, к компетенции которого относится разрешение соответствующего спора. И если перед следствием возник непреодолимый вопрос о праве, продолжение следственных действий не имеет законных оснований. Кроме того, следствие, вопреки мнению Бастрыкина, не может влиять на арбитражный суд.
— «Мы направили председателю Арбитражного суда Москвы документы, подтверждающие несостоятельность требований ЗАО «Содэексим» и фальсификацию ряда документов, имеющих решающее значение для оценки правоотношений этого ЗАО и Минфина», — заявил в своем интервью Бастрыкин.
Но Следственный комитет не является участником дела, и не наделен правом обращения в суд для защиты публичных интересов и законных интересов других лиц. Законным представителем государства, выступающим одной стороной по делу, является российский Минфин. Кроме того, для обеспечения законности в процессе участвует прокуратура. Оснований для обращения СКП нет. А ведь именно в этом документе, подготовленном сотрудниками господина Бастрыкина, содержится утверждение, что вина подозреваемых не подлежит сомнению, и подтверждается имеющимися у следствия доказательствами. Конечно, при ближайшем рассмотрении оказалось, что эти материалы не имеют никакой связи с исковыми требованиями «Содэексима». Зато, благодаря обращению и «доказательствам», следствию удалось оказать на суд определенное психологическое воздействие.
Болезненное желание вмешаться в арбитражный процесс, по мнению большинства экспертов, вызвано явной неуверенностью следователей в жизнеспособности старательно «скроенного» ими дела. Кроме того, заметную роль здесь играет расхожее среди представителей СКП заблуждение относительно полномочий госорганов в сфере финансов. Неоспорим факт платежа от имени компании «Содэексим» в бюджет за приобретение права требования поставки товаров юрлицами Республики Алжир. Никто не пытался опровергнуть факт отсутствия каких-либо поставок. Известно, что деньги компании так и не были возвращены. Но признание всех этих объективных и подтвержденных обстоятельств уполномоченным на это Минфином глава СКП считает циничным случаем попытки хищения бюджетных денег. А его фраза «…мы понимаем, что налицо попытка переместить факт уголовного преступления в сферу арбитражного процесса», с точки зрения права, и вовсе прозвучала полным абсурдом.
Зато главу СКП нельзя упрекнуть в отсутствии откровенности. Так, несмотря на прямое указание статьи 90 УПК РФ, которая не оставляет для следствия никакого выхода, кроме прекращения дела, господин Бастрыкин утверждает, что «… любое решение Арбитражного суда о возмещении причиненного ущерба ничего не изменит в квалификации действий Сторчака». По сути, один из самых опытных и высокопоставленных юристов страны уведомляет общественность, что он еще не знает, каким будет судебное решение, но, если СКП не устроит исход процесса, то ведомство непременно его проигнорирует.
Говоря о преюдиции, председатель СКП, отринув не только профессиональную, но и житейскую логику, выражает озабоченность, что «…фактом подачи искового заявления в Арбитражный суд создается опасный прецедент, благодаря которому лица, обвиняемые в совершении преступлений, могут избежать судебного расследование по существу уголовных дел». Понятно, что никто не сможет избежать уголовного наказания, если собраны убедительные доказательства вины, а следствие руководствуется законом. Но если законных доказательств нет, а следствие все продолжается, то это повод для привлечения к уголовной ответственности лиц, осуществляющих уголовное преследование.
В соответствии с Конституцией, перед правоохранительными органами стоят две равнозначные задачи: выявлять уголовные преступления, расследуя деятельность виновных в рамках уголовного дела, и обеспечивать условия, при которых ни одно невиновное лицо не будет привлечено к уголовной ответственности. Почему следствие заранее отказывается от второго варианта правомерного развития «дела Сторчака», Александр Бастрыкин не объяснил. Зато одно из возможных объяснений странной заинтересованности следствия проступила сквозь другие высказывания интервьюируемого генерала. Формула эта была далека от гуманистических рассуждений и слов о верховенстве морали. Все просто: если есть задержанные, значит, нужно возбудить уголовное дело. А дальше их непременно надо дотащить до суда и осудить, запрятав на долгие годы в лагеря и тюрьмы.
В случае с «делом Сторчака» программные заявления Александра Бастрыкина звучат приговором. Учитывая специфическое толкование главой СКП основополагающих правовых норм, трудно рассчитывать на объективность его подчиненных.
Правда, остается надежда, что председателя Следственного комитета «поправит» президент страны Дмитрий Медведев, заявивший в одном из своих ежегодных посланий, что «… в уголовном законе следует шире использовать так называемую административную преюдицию». В отдельных случаях, субординация вполне может заменить профессионализм. И заставить вспомнить о законности, справедливости и обоснованности, главных принципах уголовного судопроизводства, отставленных следователями СКП ради смутных ведомственных интересов.