Можно было бы посмеяться над иронией, не отражай она горькой реальности. Если слухи о готовящемся соглашении между Францией и Великобританией подтвердятся, то можно считать, что Royal Navy перестанет существовать как независимая военная сила.
За это следует отправить кое-кого из политиков и официальных лиц на прогулку по доске с авианосца Invincible (если только тот не застрял в каком-нибудь сухом доке). Для островного государства с такой громкой военно-морской историей, объединять флоты не то же самое, что вместе строить сверхзвуковые самолеты или туннель через Ла-Манш.
И хотя замысел может казаться разумным для скупердяев, делить с французами что-то крупнее рыбацких лодок представляется бессмысленным не только с точки зрения логистики, но и с точки зрения истории.
Идея об объединении флотов демонстрирует тот факт, что новое правительство трагически не осведомлено о прошлом страны. Премьер-министр, ошибочно заявивший, что Британия присоединилась к США в борьбе с фашизмом в 1940 году, уже совершенно не удивляет на фоне идеи начать делить с Францией важнейший элемент защиты государства.
После многих лет, посвященных написанию книг по истории Второй Мировой войны, я обнаружил горькую правду. Английский и французский флоты никогда по-настоящему не соблюдали Entente cordiale (Соглашения, подписанные Британией и Францией в 1904 году, положили конец соперничеству двух стран), и только глупец может рассчитывать на то, что оба флота больше никогда не сойдутся в бою друг с другом.
Последнее столкновение состоялось в июле 1940 года, когда британцы уничтожили большую часть французского флота пришвартованного у побережья Алжира, чтобы корабли не попали в руки немцев. Корабли были уничтожены, несмотря на то, что перемирие, заключенное между Германией и Францией официально гарантировало, что они останутся под французским флагом. Черчилль не доверял ни Гитлеру, ни французскому адмиралу Франсуа Дарлану.
Что если события 1940 года повторятся вновь? Не придется ли британской RAF бомбить собственные корабли под французским флагом? 2 июля 1940 года, Черчилль приказал флоту выступить против французов, что впоследствии описал как «самое неестественное и болезненное решение, которое я когда-либо принимал». Royal Navy выполнил задачу слишком хорошо. В ходе операции 1200 французских матросов погибло, и 370 было ранено. Был потоплен один французский линкор и четыре эсминца, еще два линкора были повреждены.
Нетрудно себе представить отношение Франции к этому инциденту. Один из французских журналов сочинил эпитафию воображаемому матросу по имени Жан-Ив, который был ранен, прикрывая отход британцев под Дюнкерком, и был убит в Алжире несколькими неделями позже. Фактически Британия и Франция находились в состоянии войны. Именно такого мнения придерживались многие французские адмиралы и офицеры. Дарлан сумел склонить лидера Франции маршала Петена нанести воздушный удар по британскому Гибралтару.
Разумеется, в ноябре 1942 года, адмирал Жан де Лаборд отказался принять командование над остатками французского флота, чтобы поддержать высадку союзников в Северной Африке, желая вместо этого атаковать их. К счастью Лаборд был вынужден подчинится приказам вышестоящих командиров и затопить свои корабли на базе в Тулоне, но столкновение французов и англичан на море вполне могло произойти.
На протяжении долгого времени французов высмеивают за поражения, и сама идея объединить флоты Франции и Англии заставит адмирала Нельсона вертеться в гробу. Собственно, французский флот начал проигрывать с 1340 года, когда был уничтожен англичанами в сражении при Слэйзе во время столетней войны. Трудно представить себе больший разгром. Франция потеряла почти 200 кораблей и около 18 тысяч человек. Поражение было столь тяжелым, что единственным, кто посмел известить о нем короля Филипа IV, стал придворный шут, сказавший: «Наши рыцари храбрее английских». Когда король спросил его почему, он ответил: «Англичане не прыгают за борт в полном доспехе».
Обвинения в трусости сыпяться на французов на протяжении семи веков, и достигли кульминации, когда Франция отказалась участвовать в иракской войне. Американцы наградили французов титулом «трусливых мартышек-сыроедов» (cheese-eating surrender monkeys). Британцы и французы всегда были друг для друга непростыми союзниками и больше врагами, чем друзьями.
Между прочим, если поискать в интернете сведения о военных победах французов (French military victories) первым вылезает шуточный сайт, информирующий, что сведений о таковых не имеется. Кроме того, возможно наиболее известный выход французского флота состоялся в 1985 году, когда с помощью в Новую Зеландию были доставлены несколько диверсантов для того, что бы взорвать яхту Greenpeace Rainbow Warrior, которая намеревалась сорвать ядерные испытания на атолле Муруроа.
Кроме того, Франция отправила куда меньше солдат в Афганистан, чем Британия. Британский контингент в Афганистане почти в два раза больше при том, что численность вооруженных сил на 10 тысяч человек ниже, чем у Франции.
И вообще, можем ли мы в принципе доверять французам? Если Аргентина опять захочет напасть на Фолкленды, сможем ли мы одолжить авианосец Charles de Gaulle? Могу поспорить, что чудаковатый президент Саркози откажет. Разумеется, в ходе конфликта на Фолклендах Франция продавала Аргентине ракеты Exoset, ставшие для Royal Navy самой серьезной угрозой — ракетой был потоплен эсминец Sheffield и транспортник Atlantic Conveyor.
Еще раз, при повторении событий 1940 года, не придется ли англичанам бомбить собственные авианосцы под французским командованием? Это звучит глупо, но не глупее, чем решение Черчилля 1940 года уничтожить французский флот, скажем, в 1938 году. Министр обороны Лайам Фокс должен помнить об особенностях взаимоотношений между Британией и Францией. Просто из того, что консерваторы и либеральные демократы могут спать в одной постели не следует, что все нужно делить на двоих.